Неверное сокровище масонов - Страница 76

– Ведь Александр Киндяков участвовал в подавлении того самого польского восстания и, наверное, был знаком со своим будущим тестем.

Добавим и этот факт в копилку. Как говорит дядя Боря: «Чем больше фактов, тем меньше версий». Или это говорил Вильям Оккам?

Неведомого искателя масонских сокровищ, сбившего с пути истинного скромного ульяновского преподавателя, тоже звали Вильям. Я нащупал в кармане кусок бумаги, данный мне Юрием Дмитриевичем. Это была визитная карточка. Вильям Смит, эксперт. Всё равно, что в России Иванов. Да и с такой должностью, можно работать где угодно. Ни адреса, ни телефона. Только электронная почта.

– Вам мой рассказ хоть немного помог? – девушка никак не хотела остановиться в поиске тайны.

– Лена, ты слишком любишь загадки. Тебе нужно чаще разгадывать кроссворды.

– Ну, пожалуйста! – умоляюще протянула она, – Вы до чего-нибудь додумались?

– Завтра, Лена, мы приедем на дачу к профессиональному мыслителю. Он кандидат философских наук и, по совместительству, мой дядя. Очень колоритный старикан. Учёную степень получил ещё в те времена, когда преподаватели не искали сокровища, и не организовывали похищения собственных учениц. Процесс обдумывания у него поставлен на твёрдую научную основу, так что, давай, не будем опережать событий.

О, молодость, молодость! Она уже совсем забыла о том, что всего какие-то несколько часов назад её жизнь висела на волоске. Тайны прошлого уже совсем захватили её, и она была готова говорить о них всю ночь напролёт.

– Меня больше всего в твоём рассказе насторожило упоминание о гильотине.

– Как раз самое неправдоподобное во всех этих слухах, – подивилась Лена моей наивности.

– Как знать. Рассказов о зверствах бар пруд пруди, чего в них только нет. Но ни в одном, заметь, ни в одном, нет упоминания о гильотине. Почему подобный слух прерогатива только Скребицких? И ещё. Гильотина очень специфическая вещь. Она придумана, чтобы упростить процесс убийства. С её помощью лишить человека жизни может любой. Дёрнул рычажок и дело сделано. А если по соседству находиться тюрьма, где заключённый содержится, закованным в кандалы, например, то есть, не способным к сопротивлению…

Вы думаете, барин сам казнил людей?

– Леночка, я ещё раз повторяю, думать будет мой дядя, я лишь сопоставляю факты.

– Но ведь всё очень сходиться.

– А ещё у меня создалось впечатление, что мы имеем дело с двумя разными группами людей. Одни, к которым косвенно принадлежишь и ты, ищут что-то в районе бывшего масонского храма в Киндяковке. Других, тех, что следили за мной и искали наследников Отто Зольдберга, больше интересует дворец в Тереньге. Кстати, ты не знаешь, как складывалась его судьба после революции?

– Жил в Тереньге, работал агрономом в районном сельхозуправлении.

– Долго?

– Не знаю. Но в 1922 году ещё точно жил здесь. Мне попадалась его анкета, которую он заполнил в это время, как иностранец.

– Он разве не бывший российский подданный?

– Бывший. Просто родился он в Лифляндской губернии, а она в 1922 году уже была суверенной Латвией. Вот его и записали в иностранцы. Спрашивали, не собирается ли он уехать на родину.

– Собирался?

– Написал, смотря по обстоятельствам.

– В Инзе он работал механиком на заводе, а в Тереньге агрономом. Вроде, самые разные профессии?

– Может, просто хорошо в технике разбирался. По образованию он был всё-таки агроном. Школу специальную закончил и в университете учился, в Германии.

– В Германии!? – я даже подпрыгнул.

– Ну да. Был там вольнослушателем. Сам так указал в анкете, – удивилась моей реакции Лена.

– Значит, в Россию он приехал в 1904 году из Германии?

– А что?

– В это самое время начал свою шпионскую карьеру на Восточном направлении Вальтер Николаи. Ещё одно совпадение. Которое по счёту.

XXIV. Вольные каменщики

Впрочем, чудесное здание всё ещё остаётся незаконченным.
Виктор Гюго. Собор Парижской Богоматери

Почему люди так любят приключения? Опасности, хлопоты, бессонные ночи. Какое удовольствие можно находить в комариных укусах, промокшей от росы одежде, трудностях и смертельной усталости? Ответ может быть только один. Всё это так приятно вспоминать тихим спокойным вечером в дружеской компании. Когда за окном монотонно постукивает мелкий летний дождик, на стол водружён вёдерный самовар, помнящий ещё эпические времена Российской империи, и некуда торопиться, а свет включать ещё вроде бы рано.

Счастлив человек, у которого вот в такой скучный дачный вечер, есть в запасе история о каких-нибудь удивительных приключениях, тайных обществах или исчезнувших сокровищах. Мы сидели на кухне и говорили. Я предложил было разжечь камин в дядиной комнате, но старый ценитель застольных бесед предпочёл кухню.

– У камина хорошо мечтать и хандрить, – сказал он, – а обсуждать сложные вопросы нужно на кухне. За чаем.

Напиток аристократов и философов! Помню, помню. На Лену наш седовласый мудрец произвёл впечатление сногсшибательное. Она слушала его, раскрыв рот, и боялась пропустить даже одно слово. Дяде это льстило. Он теперь повязывал шею шёлковым платком и при разговоре, как-то особенно изящно стал помахивать рукой.

Девушку мы поселили в небольшой комнатке на втором этаже, где обычно спал я, а мне, как самому привычному к походам и лишениям, пришлось перебираться со стареньким матрасом на веранду. Нужно сказать, для чудных июньских ночей это не самый худший вариант. Когда после тревог и бурь снова оказываешься в тихой и безветренной гавани, где ничего не происходит, и жизнь течёт от завтрака до обеда, и от ужина до вечернего чая, особенно сильно ощущаешь всю благотворную силу безмятежного покоя. Не нужно никуда бежать, ничего искать. Можно только думать. Неторопливо и обстоятельно.